Неточные совпадения
Он
чувствовал, что, не ответив на письмо Дарьи Александровны, своею невежливостью, о которой он без краски
стыда не мог вспомнить, он сжег свои корабли и никогда уж не поедет к ним.
Она
чувствовала, что в эту минуту не могла выразить словами того чувства
стыда, радости и ужаса пред этим вступлением в новую жизнь и не хотела говорить об этом, опошливать это чувство неточными словами.
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой,
стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась Пава, — он
почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и
стыд и недовольство собой проходят.
— Да, но если б он не по воле матери, а просто, сам?… — говорила Кити,
чувствуя, что она выдала свою тайну и что лицо её, горящее румянцем
стыда, уже изобличило её.
Чувство беспричинного
стыда, которое она испытывала дорогой, и волнение совершенно исчезли. В привычных условиях жизни она
чувствовала себя опять твердою и безупречною.
Почувствовав что-то близкое
стыду за себя, за людей, Самгин пошел тише, увидал вдали отряд конной полиции и свернул в переулок. Там, у забора, стоял пожилой человек в пиджаке без рукава и громко говорил кому-то...
Он снова
почувствовал прилив благодарности к старой рабыне. Но теперь к благодарности примешивалось смущение, очень похожее на
стыд. Было почему-то неловко оставаться наедине с самим собою. Самгин оделся и вышел на двор.
Вся эта сцена заняла минуту, но Самгин уже знал, что она останется в памяти его надолго. Он со
стыдом чувствовал, что испугался человека в красной рубахе, смотрел в лицо его, глупо улыбаясь, и вообще вел себя недостойно. Варвара, разумеется, заметила это. И, ведя ее под руку сквозь трудовую суету, слыша крики «Берегись!», ныряя под морды усталых лошадей, Самгин бормотал...
Самгин ожидал не этого; она уже второй раз как будто оглушила, опрокинула его. В глаза его смотрели очень яркие, горячие глаза; она поцеловала его в лоб, продолжая говорить что-то, — он, обняв ее за талию, не слушал слов. Он
чувствовал, что руки его, вместе с физическим теплом ее тела, всасывают еще какое-то иное тепло. Оно тоже согревало, но и смущало, вызывая чувство, похожее на
стыд, — чувство виновности, что ли? Оно заставило его прошептать...
Климу хотелось отстегнуть ремень и хлестнуть по лицу девушки, все еще красному и потному. Но он
чувствовал себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим от обиды, от
стыда, с плеч до ушей. Он ушел, не взглянув на Маргариту, не сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием...
— Ну, прощайте, — сказал Нехлюдов,
чувствуя неловкость и
стыд, в причине которых он не давал себе отчета.
Как ни знакомо было Нехлюдову это зрелище, как ни часто видел он в продолжение этих трех месяцев всё тех же 400 человек уголовных арестантов в самых различных положениях: и в жаре, в облаке пыли, которое они поднимали волочащими цепи ногами, и на привалах по дороге, и на этапах в теплое время на дворе, где происходили ужасающие сцены открытого разврата, он всё-таки всякий раз, когда входил в середину их и
чувствовал, как теперь, что внимание их обращено на него, испытывал мучительное чувство
стыда и сознания своей виноватости перед ними.
Важно и молча поклонился он гостю, указал ему на кресло подле дивана, а сам медленно, опираясь на руку сына и болезненно кряхтя, стал усаживаться напротив Мити на диван, так что тот, видя болезненные усилия его, немедленно
почувствовал в сердце своем раскаяние и деликатный
стыд за свое теперешнее ничтожество пред столь важным им обеспокоенным лицом.
После обеда сидит еще с четверть часа с миленьким, «до свиданья» и расходятся по своим комнатам, и Вера Павловна опять на свою кроватку, и читает, и нежится; частенько даже спит, даже очень часто, даже чуть ли не наполовину дней спит час — полтора, — это слабость, и чуть ли даже не слабость дурного тона, но Вера Павловна спит после обеда, когда заснется, и даже любит, чтобы заснулось, и не
чувствует ни
стыда, ни раскаяния в этой слабости дурного тона.
Чувствовала ли Матренка
стыд?
Чувствуя, что лицо мое вдруг точно распухло, а уши налились кровью, отяжелели и в голове неприятно шумит, я стоял пред матерью, сгорая в
стыде, и сквозь слезы видел, как печально потемнело ее лицо, сжались губы, сдвинулись брови.
О, как горько было бы мне узнать, что вы
чувствуете из-за меня
стыд или гнев!
Быть может, в другом месте мы не сделали бы этого, но здесь, в виду этого поганого городишки, в среде этих людей, считающих лакомством вяленую воблу, мы, забыв всякий
стыд,
чувствовали себя далеко не шуточными деятелями русской земли.
Я молчал. На лице у меня — что-то постороннее, оно мешало — и я никак не мог от этого освободиться. И вдруг неожиданно, еще синее сияя, она схватила мою руку — и у себя на руке я
почувствовал ее губы… Это — первый раз в моей жизни. Это была какая-то неведомая мне до сих пор древняя ласка, и от нее — такой
стыд и боль, что я (пожалуй, даже грубо) выдернул руку.
Мыслить, то есть припоминать, ставить вопросы, а буде не пропала совесть, то
чувствовать и уколы
стыда.
Младший не отвечал ни слова. Вопрос брата показался ему сомнением в его честности. Досада на самого себя,
стыд в поступке, который мог подавать такие подозрения, и оскорбление от брата, которого он так любил, произвели в его впечатлительной натуре такое сильное, болезненное чувство, что он ничего не отвечал,
чувствуя, что не в состоянии будет удержаться от слезливых звуков, которые подступали ему к горлу. Он взял не глядя деньги и пошел к товарищам.
Юлия, видя, что он молчит, взяла его за руку и поглядела ему в глаза. Он медленно отвернулся и тихо высвободил свою руку. Он не только не
чувствовал влечения к ней, но от прикосновения ее по телу его пробежала холодная и неприятная дрожь. Она удвоила ласки. Он не отвечал на них и сделался еще холоднее, угрюмее. Она вдруг оторвала от него свою руку и вспыхнула. В ней проснулись женская гордость, оскорбленное самолюбие,
стыд. Она выпрямила голову, стан, покраснела от досады.
«Черт! Не вышло!» — говорит про себя Александров и уходит посрамленный. Он сам
чувствует, как у него от
стыда колюче покраснело все тело.
Егор Егорыч исключительно думал о Сусанне Николаевне и беспрестанно взглядывал на нее; она хоть и не смотрела на него, но
чувствовала это и была мучима тайным
стыдом: при всей тяжести настоящего ее горя, она не переставала думать об Углакове.
Мы не спрашивали себя, что такое
Стыд, а только
чувствовали присутствие его. И в нас самих, и в обстановке, которою мы были окружены, и на улице — везде.
Стыд написан был на лицах наших, так что прохожие в изумлении вглядывались в нас………………….
Стыд начался с того, что на другой день утром, читая"Удобрение", мы не поверили глазам своим. Мысль, что эту статью мы сами выдумали и сами изложили, была до такой степени далека от нас, что, прочитав ее, мы в один голос воскликнули: однако! какие нынче статьи пишут! И
почувствовали при этом такое колючее чувство, как будто нас кровно обидели.
Ночью опять являлся во сне Глумову
Стыд."И даже сказал что-то, но вот хоть убей — не упомню!" — рассказывал мне Глумов. Да и со мной что-то было: моментально я
почувствовал, что меня вдруг как бы обожгло. Очевидно, это было предостережение.
А мы между тем все еще сбирались с мыслями. Мы даже не говорили друг с другом, словно боялись, что объяснение ускорит какой-то момент, который мы
чувствовали потребность отдалить. И тут мы лавировали и лукавили, и тут надеялись, что
Стыд пройдет как-нибудь сам собою, измором…
Еще не качало, но Елена, которая не успела пообедать в городе и рассчитывала поесть на пароходе, вдруг
почувствовала, что потеряла аппетит. Тогда она спустилась вниз, в глубину каютных отделений, и попросила у горничной дать ей койку. Оказалось, однако, что все места заняты. Краснея от
стыда за себя и за другого человека, она вынула из портмоне рубль и неловко протянула его горничной. Та отказалась.
Однажды, ослепленный думами, я провалился в глубокую яму, распоров себе сучком бок и разорвав кожу на затылке. Сидел на дне, в холодной грязи, липкой, как смола, и с великим
стыдом чувствовал, что сам я не вылезу, а пугать криком бабушку было неловко. Однако я позвал ее.
Саша
почувствовал холод и новый приступ
стыда, ясного и беспощадного, кружащего голову.
В его груди больно бились бескрылые мысли, он со
стыдом чувствовал, что утреннее волнение снова овладевает им, но не имел силы победить его и, вдыхая запах тела женщины, прижимал сомкнутые губы к плечу её.
Было обидно думать об этом, но
стыда он не
чувствовал. Воздержание давалось ему всё с большим трудом, и за последнее время, видя Наталью, он представлял её себе в ту тяжёлую ночь, когда она вошла к нему в комнату, посланная Палагой.
Он чётко помнит, что, когда лежал в постели, ослабев от поцелуев и
стыда, но полный гордой радости, над ним склонялось розовое, утреннее лицо женщины, она улыбалась и плакала, её слёзы тепло падали на лицо ему, вливаясь в его глаза, он
чувствовал их солёный вкус на губах и слышал её шёпот — странные слова, напоминавшие молитву...
Придя домой, юноша со
стыдом почувствовал, что ему нестерпимо хочется есть; он видел, что поминки начнутся не скоро: рабочие остались врывать крест на кладбище, и нищих собралось мало. Тогда он тихонько стащил со стола кусок ситного хлеба, ушёл в сад, там, спрятавшись в предбаннике, быстро съел его и,
чувствуя себя виноватым, вышел на двор.
Полуоткрыв рот, он присматривался к очертаниям её тела и уже без страха, без
стыда, с радостью
чувствовал, как разгорается в нём кровь и сладко кружится голова.
Литвинов чрезвычайно сердился на самого себя за подобные неуместные воспоминаиия и тут же, вспомнив Татьяну, ее внезапный отъезд, все это горе, и страдание, и
стыд, слишком глубоко
почувствовал, что дело он затеял нешуточное и как он был прав, когда говорил Ирине, что для самой его чести другого исхода не оставалось…
«Как я теперь Кирику-то в глаза глядеть буду?» — подумал он. Кроме страха пред околоточным, он
чувствовал и
стыд пред ним.
Они прошли по коридору бань, скрывая свои лица, как будто от
стыда, и скрылись в отдельном номере. Олимпиада тотчас же сбросила платок с головы, и при виде её спокойного, разгоревшегося на морозе лица Илья сразу ободрился, но в то же время
почувствовал, что ему неприятно видеть её спокойной. А женщина села на диван рядом с ним и, ласково заглянув в лицо ему, сказала...
Он даже
чувствовал обидное что-то, похожее на
стыд за себя пред собой.
Говоря это, я
чувствовал, что лицо мое горит от
стыда, ибо я сам очень хорошо сознавал, что слова мои — кимвал бряцающий, а советы — не больше, как подбор пустых и праздных слов. Увы! я и сам не делатель, а только политик! К счастью, однако ж, Петр Иваныч не заметил моего смущения: он сам в это время поник головой и горькую думу думал.
Бегушев поднялся с места, сел в коляску и уехал домой. Слова Домны Осиповны, что она напишет ему, сильно его заинтересовали: «Для чего и что она хочет писать мне?» — задавал он себе вопрос. В настоящую минуту ему больше всего желалось устроить в душе полнейшее презрение к ней; но, к
стыду своему, Бегушев
чувствовал, что он не может этого сделать. За обедом он ни слова не сказал графу Хвостикову, что ездил к Домне Осиповне, и только заметил ему по случаю напечатанного графом некролога Олухова...
Зина осталась одна. Невыразимая тягость давила ее душу. Она
чувствовала отвращение до тошноты. Она готова была презирать себя. Щеки ее горели. С сжатыми руками, стиснув зубы, опустив голову, стояла она, не двигаясь с места. Слезы
стыда покатились из глаз ее… В эту минуту отворилась дверь, и Мозгляков вбежал в комнату.
— Нет, не мистика! — уже серьезно и даже строго сказал Саша, и
почувствовал в темноте Колесников его нахмурившееся, вдруг похолодевшее лицо. — Если это мистика, то как же объяснить, что в детстве я был жесток? Этому трудно поверить, и этого не знает никто, даже мама, даже Лина, но я был жесток даже до зверства. Прятался, но не от
стыда, а чтобы не помешали, и еще потому, что с глазу на глаз было приятнее, и уж никто не отнимет: он да я!
Надежда Федоровна хотела рассказать про Кирилина и про то, как она вчера вечером встретилась на пристани с молодым, красивым Ачмиановым и как ей пришла в голову сумасшедшая, смешная мысль отделаться от долга в триста рублей, ей было очень смешно, и она вернулась домой поздно вечером,
чувствуя себя бесповоротно падшей и продажной. Она сама не знала, как это случилось. И ей хотелось теперь поклясться перед Марьей Константиновной, что она непременно отдаст долг, но рыдания и
стыд мешали ей говорить.
«Какое безобразие, какой
стыд, — думал он,
чувствуя на лице теплоту от слез… — Ах, ах, какой срам! Никогда со мною этого не было…»
Это предложение поразило Юрия: он
почувствовал некоторый
стыд: «как! — думал он, — и я для нее побоюсь пожертвовать этой глупой жизнью…», но скоро, с помощию некоторых услужливых софизмов, он успокоил свою гордость, победил
стыд неуместный — и, увы! — согласился, слез с коня и махнул рукою Федосею на прощанье.
И вот наступил для Петра большой, трудный день. Пётр сидит в переднем углу горницы, зная, что брови его сурово сдвинуты, нахмурены,
чувствуя, что это нехорошо, не красит его в глазах невесты, но развести бровей не может, очи точно крепкой ниткой сшиты. Исподлобья поглядывая на гостей, он встряхивает волосами, хмель сыплется на стол и на фату Натальи, она тоже понурилась, устало прикрыв глаза, очень бледная, испугана, как дитя, и дрожит от
стыда.
Пётр Артамонов молча сосал разноцветные водки, жевал скользкие, кисленькие грибы и
чувствовал всем своим пьяным телом, что самое милое, жутко могучее и настоящее скрыто в ярмарочной бесстыднице, которая за деньги показывает себя голой и ради которой именитые люди теряют деньги,
стыд, здоровье. А для него от всей жизни осталась вот эта чёрная коза.
В темноте ложи он беззвучно опустился к ее ногам и прижал к губам край ее платья. И царица
почувствовала, что он плачет от восторга,
стыда и желания. Опустив руку на его курчавую жесткую голову, царица произнесла...